«Как жаль, — писал Александр Сергеевич Пушкин в «Путешествии в Арзрум», — что Грибоедов не оставил своих записок! Написать его биографию было бы делом его друзей; но замечательные люди исчезают у нас, не оставляя по себе следов. Мы ленивы и нелюбопытны…»

В марте в «ЧС» вышла статья «Купол всея Сибири» о создателе купола Новосибирского академического театра оперы и балета (ладно пусть уж он называется НОВАТ), замечательном инженере Борисе Фердинандовиче Матэри. О том, как строился купол, и о том, какое участие в этом принимал Борис Матэри более-менее известно, но что произошло с Матэри потом оказалось покрыто полным мраком. Вот был у нас талантливейший инженер, а потом его как бы раз и нет. Поэтому статью мы закончили так: «Все попытки найти хоть какие-то сведения о том, что делал великий инженер в дальнейшем, ни к чему не привели. Может быть, кто-то из читателей «ЧС» прольет на это свет?»

И оказалось, что мы уж не настолько «ленивы и не любопытны». Буквально через два дня в редакцию пришло письмо от Михаила Александровича Фролова. Он написал нам, что «в годы Великой Отечественной войны Борис Матэри был эвакуирован в Барнаул. Участвовал в переоборудовании заводов в алтайских городах Рубцовске и Каменогорске. С 1943 по 1946 год Матэри работал в Москве над восстановлением разрушенных предприятий. А в 1946 году был арестован и снова оказался в Сибири – был сослан в Новосибирскую область. «За что, почему – неизвестно, –- пишет М. А. Фролов. – Но хотя бы не расстреляли».

В дальнейшем, по сведениям М. Фролова, Б. Матэри работал в Новосибирске и в Кузбассе. Трудился в институтах «Промстройпроект» и «Кузбассгипрошахт». Занимался проектированием шахт, обогатительных фабрик и угольных разрезов. В 1956 году был награжден орденом «Знак Почета». В 1968 году он вышел на пенсию, а спустя четыре года – умер. Похоронен на Заельцовском кладбище Новосибирска.

Мы направили письма в институты «Промстройпроект» и «Кузбассгипрошахт» с просьбой проверить по архивам, работал ли в этих проектных организациях Б. Ф. Матэри.

Первым откликнулся главный инженер ОАО «Новосибирский Промстройпроект», почетный строитель России Юрий Куприянович Булдаков. Мы с ним, конечно, встретились.

«Я пришел в институт «Гипроцемент» в 1960-м. — рассказывает он, — Матэри работал в «Кузбассгипрошахте», потом это стал «Сибгипрошахт». В те годы начиналось время великих строек, и по все стране стали создавать «Промстройпроекты». В Новосибирске где-то в 1963-м были объединены такие технологические институты, как «Гипрошахт», «Гипроэнергопром», наш «Гипроценмент», НГПИ. Так мы с Матэри оказались в одной команде. Он был главным конструктором строительного отдела «Гипрошахт», а стал главным конструктором всего «Промстройпроекта».

Где-то в начале 1964-го Новосибирску понадобилась построить лыжный трамплин. Занимался этим наш отдел, с Матэри мы, конечно, в контакте работали, но ничего не согласовывали. Человек он был скромный, и хоть должность у него была большая, не лез в такие дела. Люди работают, они все сами знают и умеют. В районе 1964-го, летом, по-моему, мы вытащили этот трамплин на рассмотрение на институтский совет. Как главный конструктор Матэри, конечно, тоже присутствовал. Кто будет докладывать? Поручили мне, самому молодому, потому что проектом прежде всего занимался я. «А давай-ка т и рассказывай. Ты рисовал, чертил, считал, ездил в Москву согласовывать». Пришлось выступать. Матэри слушал внимательно, какие-то вопросы задавал, какие я уже, увы, не помню. Но помню, что это были очень точные, при этом очень корректные вопросы. Вот таким образом судьба с ним меня и свела. Был Матэри в то время уже в пожилых годах. Не в предельных, конечно, но лет так 50 — 60. У Бориса Фердинандовича был сын Валентин, он тоже работал в «Гипрошахт» и дорос до главного конструктора одного из строительных отделов. Потом Матэри вышел на пенсию, и в 1972 году умер. И вот еще продолжение истории. В 90-х я поехал в Рубцовск на предприятие, где плавили металл. Приехал, говорю «дайте чертежи». Мне приносят чертежи, смотрю, штамп стоит 1943 или 1944 и написано: главный конструктор Матэри. То есть он там под металлургию проектировал всю строительную часть…»

Разговор с Юрием Куприяновичем у нас получился долгий, и не только о Матэри. Булдаков работает в «Промстройпроекте» уже больше 60 лет и не собирается уходить на пенсию. У него столько интереснейших историй о многих важных советских стройках, так что об можно написать несколько отдельных интереснейших статей. Но вернемся к Матэри. В конце разговора Юрий Куприянович посоветовал обратиться к своему другу Геннадию Григорьевичу Чибрякову: «Хотя Гена с Матэри, в отличии от меня, вместе и не работал, но про Матэри и купол больше Чибрякова в Новосибирске не знает никто…»

И это действительно так. Все, что мы знаем о Матэри, мы знаем благодаря Геннадию Григорьевичу.

Чибряков человек крайне разносторонний. Выпускник НИСИ 1961 года. Архитектор, инженер, к. т. н. доктор и член-корр. РАЕН, до недавнего времени профессор кафедры строительного производства, конструкций и ландшафтной экологии НГАВТ. До этого работал в Красноярске, в Новосибирске – в «Сибакадемпроекте», «СибЗНИИЭПе» и других институтах. Прошел путь от инженера до главного конструктора и главного инженера проектов. В 1966 — 1969 у него была длительная командировка на восстановление Ташкента после разрушительного землетрясения. Затем Чибряков вернулся в Новосибирск, в «Новосибгражданпроект». В конце семидесятых его пригласили преподавать в НИСИ. В 1990-м стал депутатом Новосибирского областного Совета.

Работа никогда не мешала Геннадию Григорьевичу его увлечениям. Скажем, спортом — он к. м. с., был чемпионом, рекордсменом Новосибирска, НСО, ЦС «Водник» и Узбекистана по легкой атлетике. Чемпионом Новосибирска и Красноярска по гандболу. Участвовал в финальном турнире ЦС «Буревестник» по боксу. В числе же главных его интересов история, культура, музыка и театральная жизнь города. Он возглавлял Сибирское отделение Международного фонда гуманитарных инициатив, являлся генеральным директором фонда «Культура Сибири», до 1992 года был главой научно-технический совета по ремонту и реконструкции здания НГАТОиБ. А еще им написана масса статей и книг о спорте, культуре, истории, он член Союза журналистов РФ.

«С Матэри мы познакомились где-то на рубеже 70-х, — вспоминает Чибряков. – прихожу в музей театра, а там ходит какой-то интересный мужчина. Ниже меня ростом, седенький уже. Он меня сразу чем-то заинтересовал. «Что вы так на меня смотрите? – улыбается. – «У меня такое чувство, что я вас знаю» — «Вряд ли. Моя фамилия Матэри». — «Так это вы конструировали купол театра?» — «Да», — «Тогда в ближайшее время вы мне будете очень нужны». В то время я как раз плотно начал интересоваться конструктивными особенностями нашего театра. Как не крути, это сооружение — элемент нашей научной системы. Все наши достижения по железобетонным конструкциям берут начало именно в 30-е годы. Разговаривали мы с Борисом Фердинандовичем очень много. Он рассказал про всю свою жизнь. Школу, строительный техникум, учебу в Высшем баумановском училище. Потом познакомил со своим сыном Валентином, а сам исчез, видно со здоровьем было уже не важно…»

Именно благодаря Геннадию Чибрякову мы знаем основные факты биографии Матэри. И, конечно, историю создания купола.

«Спустя год после начала проектных работ на так называемой «докторской экспертизе», перед учеными Москвы убедительно прозвучал доклад инженера Б. Матэри на тему: «Конструктивное решение железобетонных конструкций Новосибирского театра и методы их возведения»… После его уверенных ответов на все вопросы последовало активное обсуждение предложенного им метода возведения опалубки купола и ее демонтажа после завершения бетонных работ. Предложенный метод Матэри покорил ученых…»

«В мае 1933 года Матэри из Москвы прибыл в Новосибирск для осуществления авторского надзора на Сибирской стройке…»

«В последних числах сентября тридцать третьего года началось бетонирование купола. Прогноз погоды обещал похолодание, а поэтому работы пришлось выполнять в три смены. Вначале новый метод –- «торкетирование» — познавался с большими трудностями. Во-первых, необходимо было привыкнуть к импортным компрессорам и специальным «пистолетам»-распылителям жесткого бетона, к сложному перемещению этого оборудования по ярусам лесов. К наступлению морозов купол «упаковали» опилками и кошмой…»

«Как проходил процесс бетонирования? – рассказывает нам Геннадий Чибряков, и чтобы мы все точно поняли, расчерчивает весь процесс на бумаге. — Кранов не было. По всему периметру сделали спирали. Работник со своим бочком подходил к большому баку, набирали бетон, и по построенному пандусу поднимался наверх. На шее у каждого была такая как бы «детская соска». Веревочка, круг и в нем штырь ровно восемь сантиметров. Работник подходит к опалубке, и начинал набрасывать на нее бетон. За ним шел следующий, проверял «соской»: если не хватает – добавлял, если лишнее – срезал и затирал. Процесс был практически непрерывный и очень долгий. Перед бетонированием, конечно, была уложена расчетная арматура. Ее диаметр от 6 до 10 мм в зависимости от зоны загружения купола. У каждого работника были полные карманы эдаких «пробок от шампанского», которые использовались для создания защитного слоя арматуры. «Пробку» укладывали, арматурные стержни связывали и затягивали. Так получился вязанный каркас. Когда бетонный работы закончилось, поверхность купола накрыли, чтобы бетон набирал прочностью. Спустя некоторое время пришло время распалубки. Посмотреть на это пришло много любознательный горожан. Двадцать девять ферм, поддерживающих бетонный купол по его периметру, одним концом были уложены на стены через «песочницы». Другим концом лежали на пространственной стойке. Под концами находились домкраты. Горожане действительно увидели Матэри на вершине купола. Такова была традиция всех великих инженеров. Когда снималась опалубка, они вставали на самое опасное место, тем самым, демонстрируя свою уверенность в надежности созданной ими конструкции. Под куполом ответственным процессом распалубки руководил главный инженер Полыгалин. По его свистку рабочие, находящиеся на пространственной стойке в центре купола делали на домкрате один поворот, а рабочие внизу на опорном кольце аккуратно из «песочниц» убирали стакан песка. Это позволяло опалубке плавно и равномерно опускаться от внутренней поверхности купола. До Новосибирска такого метода распалубке куполов не применялся нигде в мире. Да и таких безреберных, монолитных куполов тоже не было нигде…»

***

Что ж, сегодня о Борисе Фердинандовиче Матэримы знаем уже немножко больше, чем вчера. После, пожалуй, главного дела своей жизни –- купола театра оперы и балета, он работал в Кузбассе, Алтае, в Новосибирске. Еще кого-то, кто его хорошо знал, найти, видимо, будет трудно, но должны же быть еще и родственники, потомки. Сын, Валентин Борисович Матэри, по словам Чибрякова, «вроде бы умер в 90-х». Тоже, кстати, был замечательный инженер и изобретатель. И сегодня в интернете можно найти его патенты.

Что еще удалось узнать? Есть мнение, что родители Бориса Матэри были итальянцы, коминтерновцы, приехавшие в Россию после революции. Но вроде по известным фактам биографии родился он в России, учился в СССР. В 1923-м, когда он окончил техникум, ему было около 17 лет.

По свидетельству Михаила Фролова, Матэри в 1946 году был арестован и сослан в Новосибирскую область. Булдаков и Чибряков это не подтверждают. В интернете можно найти информацию о Следственных делах УКГБ по Москве и Московской области. Упоминается там и Матэри, арестованный в 1940-м. Но это Владимир Фердинандович Матэри, 1907 года рождения. Учитывая редкое сочетание итальянской фамилии и немецкого отчества не исключено, что это родной брат Бориса Фердинандовича.

Очень не хотелось бы, чтобы Александр Сергеевич Пушкин оказался прав. Поэтому, как мы уже писали, хорошо было бы найти место захоронения Бориса Матэри, и «подумать о достойном надгробии для создателя уникального в мировой истории купола». Как это сделали на могиле Николая Тихомирова… Хотя на наш взгляд, если говорить о Тихомирове, то он более чем заслуживает памятника и в центре самого Новосибирска.

Редакция «ЧС»

Поделиться